Его называют лучшим духовным руководителем нашего времени. Его труды, вобравшие в себя опыт древних подвижников, читают и любят не только в России. Но мало кто знает, что в церковной истории его жизненный путь стоит особняком – настолько исключительным был выбор высокообразованного дворянина и блестящего военного, который пожелал целиком посвятить себя Богу, соединив в себе разобщенные полюсы интеллигенции и Церкви. Именно своей невероятной судьбой, далекой от семинарской биографии, святитель Игнатий привлек внимание Ф.М. Достоевского и стал одним из прототипов его «идеального христианина» – старца Зосимы из романа «Братья Карамазовы».
Родители святителя Игнатия происходили из одного дворянского рода Брянчаниновых и имели общего славного предка – Михаила Бренко. Верный оруженосец святого Димитрия Донского отдал за него жизнь в Куликовской битве. Спустя столетия у его благочестивых потомков – Софьи Афанасьевны и Александра Семеновича Брянчининова рождаются, но умирают во младенчестве двое детей. Супруги долго оставались бездетными. Уповая на милость Господа, они ездили по святым местам и молились угодникам БожииМ, особенно преподобному Димитрию Прилуцкому – его монастырь был в нескольких верстах от усадьбы Брянчаниновых. Молитвы родителей были услышаны, и 5 февраля 1807 года в родовом имении, в селе Покровском Грязовецкого уезда Вологодской губернии, родился долгожданный ребенок. В крещении его нарекли Дмитрием – в честь Прилуцкого чудотворца.
Будущий святитель был избран на служение еще от чрева матери, а ее временное бесплодие было устроено Божиим Промыслом. После рождения Дмитрия Господь наградил Брянчаниновых еще восьмью детьми. Но шумная детская компания со всеми своими недоумениями бежала не к родителям, а к старшему брату. Юный Дмитрий был не по годам рассудительным и справедливым. Он понимал своих братьев и сестренок, хотя сам оставался непонятым. С отрочества Дмитрий стремился к иноческому уединению и размышлениям, но это не нашло сочувствия в его родителях.
Отец его был просвещенным передовым помещиком и светским человеком. Безупречные манеры, ум, любовь к искусству и богатое наследство сочетались в его жизни с патриархальным благочестием. Мать Дмитрия также была образованной женщиной и разделяла взгляды мужа. Выйдя в отставку, Александр Семенович был избран предводителем дворянства. В имении он сперва построил церковь Покрова Богородицы и лишь потом – барский дом. В селе на свои средства содержал двухклассное училище для крестьян. Хорошее образование он дал и своим детям.
Для Дмитрия были приглашены профессора Вологодской семинарии. Дмитрий поразил их быстрым умом, превосходной памятью, логикой, литературным даром... Все ему пророчили блестящее будущее. Александр Семенович хотел, чтобы его дети росли верными сынами Отечества и заняли государственные посты. Но Дмитрий легко разгадал честолюбивые мечты отца. Как они не совпадали с его собственными стремлениями! В детстве он как-то уже вызвал недовольство отца своим «умничаньем» – вопросами о смысле жизни и смерти. Теперь юноша замкнулся в себе, находя утешение на лоне природы и в храме, в неспешной молитве, в благоговейном чтении Евангелия. В родном доме Дмитрий рос, как чужой: «Детство мое было преисполнено скорбей. Здесь вижу руку Твою, Боже мой! Я не имел кому открыть моего сердца; начал изливать его пред Богом моим, начал читать Евангелие и жития святых Твоих… Пимены Твои, Твои Сисои и Макарии производили на меня чудное впечатление…»
Дмитрий боялся перечить воли отца даже в малом. Однажды во время купания в реке отец так увлекся, что позабыл о времени, а Дмитрий не посмел попросить разрешения выйти на берег. От долгого стояния в холодной воде мальчик так простудился, что потом тяжело заболевал от малейшего охлаждения. Смирился пятнадцатилетний юноша и с отцовским выбором обучения – ему предстояло поступать в Императорское военно-инженерное училище. По дороге в Петербург отец неожиданно спросил, куда бы сам Дмитрий хотел поступить на службу. «В монахи», – твердо ответил юноша. Но отец лишь отмахнулся от слов сына, как от неприятной шутки.
Зимой 1822 года в зале Инженерного замка Дмитрий блестяще сдал приемный экзамен, был принят первым по конкурсу и определен сразу во второй класс. Генерал-инспектор инженерной части – будущий император Николай Павлович – сразу заметил красивого, умного и застенчивого отрока, предрек ему «прекрасное будущее» и взял на свое обеспечение. Похвалы и отличная учеба не повлияли на скромного юношу, которого трепетно уважали товарищи, часто видели у икон за молитвой и даже прозвали Монахом. О необыкновенном пансионере императора знал весь Петербург. Вокруг Брянчанинова собрался кружок почитателей «святости и чести». Но сдружился он лишь с одним юнкером Михаилом Чихачевым. Юноша обладал редким добродушием и стал для Дмитрия единственным другом, которому будущий святитель мог доверить свои душевные переживания.
Как ни старался Дмитрий отгородиться от мирской суеты – все напрасно. Родственники и знакомые желали видеть в своих гостиных красивого офицера недюжинных дарований и острого ума, прекрасно декламирующего стихи и зрело рассуждающего об искусстве. Но от всех «наук человеческих» в его душе «возросла страшная пустота, голод, тоска невыразимая по Богу». Службы в храме, редкое Причащение (в Училище два раза в год) и даже умная молитва недостаточно утешали юношу. Дмитрий «горел желанием узнать, где кроется истинная вера, истинное учение о ней»: ему необходимо было духовное руководство. Монахи Валаамского подворья посоветовали юноше обратиться со своими богословскими вопросами в Александро-Невскую лавру.
Здесь Дмитрий познакомился с учениками преподобного Паисия Величковского. Утешаясь беседами с духовником лавры отцом Афанасием, Дмитрий стал признаваться, что хочет бросить училище и уйти в монастырь. Не знал юноша, что старенький слуга подслушал его и все рассказал отцу. Разгневанный Александр Семенович написал начальнику Инженерного училища графу Сиверсу, будто духовные лица склоняют Дмитрия к монашеству. Доложили владыке. Встревоженный митрополит запретил отцу Афанасию исповедовать Брянчанинова с Чихачевым. И Дмитрию пришлось объясниться с митрополитом. Владыка Серафим тщетно искал в стремлении Дмитрия к монашеству каких-то честолюбивых расчетов – им двигало лишь святое чувство Божественной любви, спасение души... Митрополит благословил юношу по-прежнему ходить в лавру.
Решившись отойти от мира «для усвоения Христу», Дмитрий трезво себя оценивал. Долгие простуды, капризный желудок и «барское» воспитание не сослужат ему доброй службы в монастыре. Но юноша самоотверженно просил Господа дать ему сил все перетерпеть, исполнить волю Божию, как «долг непременный».
Весной 1826 года Дмитрий сильно заболел чахоткой. Болезнь забирала все силы молодого офицера, он серьезно готовился к переходу в вечность… И вдруг стал поправляться. Решил более не тянуть с монашеством. Окончательно ему помог определиться с выбором старец Леонид (впоследствии преподобный Лев Оптинский). В июне 1826 года Дмитрий получил отпуск для поправки здоровья и поехал в родное Покровское. Отец быстро понял, к чему клонит сын, и два с небольшим месяца ежедневно «вразумлял» неблагодарного Дмитрия: «Непокорный сын! Если ты станешь монахом, я отказываюсь от тебя!..» Осенью любимец императора, которому он был обязан образованием, подал в отставку. В январе 1827 года Николай I поручил своему брату всеми силами отговорить офицера. Великий князь Михаил Павлович не смог прельстить юношу службой в гвардии – и приказал назначить его на службу в Динабургскую крепость.
К своим обязанностям офицер отнесся как к монашескому служению, но снова заболел в продуваемой всеми ветрами крепости. По нескольку недель не выходил из квартиры. Товарищи, полюбившие Дмитрия за доброту и бескорыстие, разделяли его труды. Через семь месяцев великий князь Михаил прибыл в Динабург и не узнал былого красавца, от которого осталась серая тень. Полная физическая непригодность к военной службе стала очевидной. Не смог Дмитрий своими силами оставить ее, но Господь помог. Свою чахотку Дмитрий воспринял как жертву Богу, которую надо принести ради получения духовного сокровища… В феврале 1828 года офицер наконец получил отставку. Узнав об этом, разгневанный отец отказал сыну в денежной помощи и прекратил переписку… Дмитрий поступил послушником в Александро-Свирский монастырь к отцу Леониду.
Скрывая свое происхождение и образованность, Дмитрий смиренно выполнял самую грубую работу, а однажды осенью по послушанию нырнул в озеро распутывать невод – и заболел, слег. Послушники полюбили своего тихого и кроткого товарища. Дмитрий ни шага не делал без ведома старца Леонида, которому впервые попался такой одаренный ученик. Старец подвергал смиренного Дмитрия разным испытаниям, желая сбить самомнение и высокоумие – возможные проявления «дворянской спеси», характерной для выходцев «из благородных».
Через год отец Леонид переехал в Площанскую пустынь, и Дмитрий последовал за ним. Но душа его скорбела по ученому наставнику. Дмитрий не заканчивал семинарии и видел пробелы в своем духовном образовании... В январе 1829 года Михаил Чихачев приехал к другу, стал учеником отца Леонида, и старец благословил их на проживание в одной келье. Однако Дмитрий стремился к большей автономии от разговорчивой братии, и вскоре старец отпустил друзей жить отдельно, но найти другого духовника.
Недолго друзья пробыли в безмятежной Площанской пустыни: наместник велел им искать новый приют. После безуспешных скитаний в мае 1829 года послушники были приняты в Оптиной пустыни. Здесь на организме Дмитрия сказалась грубая пища, он тяжело заболел, а следом слег и Михаил. Но слух об их болезни дошел до родителей Брянчанинова. Дмитрию пришло письмо от отца: ему казалось, дни заболевшей Софьи Афанасьевны сочтены, и он звал сына домой, обещая не препятствовать на выбранном им пути… Обрадованный Дмитрий поспешил с Михаилом к отцу.
Но дома оказалось, что Софья Афанасьевна поправилась, и к Александру Семеновичу вернулось прежнее настроение. Хотя мать стала сочувствовать выбору Дмитрия, для отца он так и остался непокорным сыном. Друзей поместили в отдельном флигеле, и они снова смогли наладить скитскую жизнь. Вскоре и там уединение было нарушено: стали наведываться любопытные гости. Не желая более раздражать отца, Дмитрий решил уйти с Михаилом в Кирилло-Новоезерский монастырь. Великим постом 1830 года друзья прибыли в новую обитель и были радушно приняты игуменом. Потекли размеренные дни: долгие службы, послушания, беседы с духовным старцем Феофаном… Однако проницательный двадцатитрехлетний послушник, немало уже повидавший монастырей, сделал грустный вывод: он так и не нашел наставника, «который был бы оживленным учением О.тцов».
Весной жестокая лихорадка свалила Дмитрия. Брянчаниновы прислали за больным сыном экипаж, и друзья на время расстались – Дмитрий уехал в Вологду, а Михаил к своим родным в Псков. В Вологде Дмитрий быстро поправился, и вологодский епископ Стефан устроил его послушником в Семигородней пустыни, а затем в Глушицкий монастырь. Однако Александр Семенович стал требовать возвращения сына на государственную службу… Ждать более было нельзя: Дмитрий просил епископа постричь его в монахи… 28 июня 1831 года он принял постриг в честь священномученика Игнатия Богоносца. Ничего не зная о сыне, Брянчаниновы прибыли в то воскресенье на архиерейское богослужение. Могли ли они представить, что в постриженном иноке узнают своего сына! Рухнули честолюбивые надежды отца – в гневе отправился он домой. Однако мать его смирилась с выбором сына... Вскоре Игнатий был рукоположен в иеромонаха: «Живу какою-то новою жизнью… Я счастлив!»
В начале 1832 года иеромонах Игнатий был назначен настоятелем Григорие-Пельшемского Лопотова монастыря. Скольких трудов святителю стоило восстановить запустевшую обитель и наладить «науку из наук и художество из художеств – монашеское жительство». Молодой владыка проявил себя незаурядным организатором, которому пригодились его инженерные знания и военная выучка. Вскоре вернулся к нему верный друг Михаил Чихачев. По пути он познакомился с графиней Анной Алексевной Орловой-Чесменской, которая посочувствовала молодым подвижникам и стала неустанной их благотворительницей. Михаил наладил церковное пение, а будущий святитель Игнатий постриг своего друга в рясофор. Сбылась давняя мечта друзей.
Толгский монастырь
Игумен Игнатий терпеливо сносил клевету – кого-то в Вологде стал раздражать успех молодого владыки. Однако физические силы его иссякли – снова начался туберкулез, грозивший святителю гибелью. Надо было менять климат, но прошения в разные обители ничего не дали. По совету графини, Чихачев обратился к приехавшему в Петербург митрополиту Московскому Филарету (Дроздову), и тот предложил место молодому игумену в Николо-Угрешском монастыре. Но неожиданно об Игнатии узнал сам император – и вызвал своего воспитанника к себе в Петербург. Государь предупредил, что Игнатия «митрополиту Филарету не отдаст». В Зимнем дворце Николай I удивил игумена: «Ты у меня в долгу за воспитание, за мою любовь к тебе…Ты избрал по своему произволу путь – на нем ты и уплати мне долг твой. Я тебе даю Сергиеву пустынь».
1 января 1834 года игумен Игнатий был возведен в сан архимандрита. Обветшавшую и духовно запущенную Троице-Сергиеву пустынь он должен был сделать образцовой, как велел император... Вскоре молодой владыка восстановил храм, отстроил братские корпуса, завел строгий устав и монашеское делание, а благодаря усилиям Михаила Чихачева, наладил старинное церковное пение. Специально для этого монастырского хора писали свои произведения Петр Турчанинов и М.В. Глинка. 24 года посвятил владыка Игнатий разбогатевшей пустыни. Долг императору был возвращен сполна…
В ноябре 1857 года святитель Игнатий был наречен епископом Кавказским и Черноморским. Четыре года провел владыка в заботах о епархии. На Кавказе еще не утихла война, а духовная жизнь пребывала в упадке. Святитель посетил многие приходы от Тамани до Кизляра, не страшась военных действий. Он был прост, приветлив и внимателен, но в то же время взыскателен и строг. Однако в 1861 году из-за болезней он подал прошение и последние годы провел в Николо-Бабаевском монастыре. Здесь он закончил работу над собранием своих трудов – переложением святых отцов древности для современных христиан.
150 лет назад, на Пасху 1867 года, святитель Игнатий отслужил свою последнюю Литургию. А через две недели, 30 апреля, мирно отошел ко Господу. В 1988 году святитель Игнатий был прославлен в лике святых, а его мощи перенесены в Толгский монастырь Ярославской епархии, где почивают и поныне.
СЛОВО СВЯТИТЕЛЯ
Не довольствуйся одним бесплодным чтением Евангелия; старайся исполнять его заповеди, читай его делами. Это - книга жизни, и надо читать ее жизнью.
По Евангельским заповедям мы будем судимы на суде, установленном от Бога для нас, христиан православных… Мы будем судимы по Евангелию, что небрежение о исполнении Евангельских заповедей есть деятельное отвержение Самого Господа.
Нет слепого случая! Бог управляет миром, и все, совершающееся на небе и в поднебесной, совершается по суду премудрого и всемогущего Бога, непостижимого в премудрости и всемогуществе Своем, непостижимого в управлении Своем.
Если нет ни одного случая, который бы утаился от Бога, то за все случающееся надо славословить Бога.
…человеческое повреждение состоит в смешении добра со злом: исцеление состоит в постепенном удалении зла, когда начинает в нас действовать более добро.
Скорбь по той причине и называется искушением, что она открывает сокровенное состояние сердца.
Главные признаки гордости суть охлаждение к ближним и оставление исповеди.
Если ты думаешь, что любишь Бога, а в сердце твоем живет неприятное расположение хотя к одному человеку: то ты – в горестном самообольщении.
Жизнь наша коротка. Что в ней ни приобретешь – все должно оставить при входе в вечность. Одно благо, которое пойдет с нами туда: любовь к Богу и любовь ради Бога к ближнему.
Смирение не видит себя смиренным.
Величайшая прелесть – признавать себя свободным от прелести.
Признающий за собою какое-либо доброе дело, находится в состоянии самообольщения. Это состояние самообольщения служит основанием бесовской прелести.
Сознавать себя грешным необходимо для спасения, а засуживать себя и метаться во все стороны от греховности очень вредно. «Все неумеренное – от бесов», - сказал преподобный Пимен Великий.
Не желайте от себя невозможного, не требуйте от души вашей того, чего она не может дать. Врачуйте ваши увлечения покаянием, а недостаток делания вашего восполняйте сокрушением духа.
Много и часто мы вредим себе, требуя от себя несвойственного нам.
Безрассудно искать невозможного.
Не должно с души своей, с своего сердца требовать больше, нежели сколько они могут дать.
Будьте снисходительны к душе Вашей в ее немощах; излишняя строгость отвлекает от покаяния, приводит в уныние и отчаяние.
Изучение добродетелей, несоответствующих образу жизни, производит мечтательность, приводит человека в ложное состояние. Упражнение в добродетелях, не соответствующих образу жизни, делает жизнь беcплодною.
И святые отцы не велят искать от ближнего исполнения заповеди, потому что это только нарушает мир.
О непокоряющихся и не внимающих слову спасения, не надо очень печалиться; но сказав им подобающее, предавать их воле Божией, которая может их обратить на правый путь чрез другие орудия и средства, которых в деснице Его бесчисленное множество.
На ближних сильнее действует молитва о них, нежели слово к ним: потому что молитва вводит в действие Самого Всесильного Бога, и Бог творит с созданием Своим все, что Ему благоугодно.
Сколько вредно невоздержание, столько вреден, или еще более, неумеренный пост.
… больные и престарелые должны остерегаться от излишнего телесного подвига…
Об отношении к иноверцам: лишенные славы христианства не лишены другой славы, полученной при создании: они – образ Божий.
Все поступки наши по отношению к ближнему, и добрые и злые, Господь будет судить, как бы они были сделаны относительно Его Самого.
Господь являет милость Свою к рабам Своим не в земном благополучии, а в земных скорбях.
Не будем смущаться, когда увидим в себе восстание страстей, как обыкновенно смущается этим неведение себя. Мы повреждены грехом, и страсти сделались нам естественны, как естественны недугу различные проявления его. При восстании страстей должно немедленно прибегать к Богу молитвою и плачем, с твердостью противостоять страстям и в терпении ожидать заступления от Бога.
Не нужны Богу наши молитвы! Он знает и прежде прошения нашего, в чем мы нуждаемся; Он, Премилосердый, и на не просящих у Него изливает обильные щедроты. Нам необходима молитва: она усвояет человека Богу. Без нее человек чужд Бога, а чем более упражняется в молитве, тем более приближается к Богу.
Не унывай при случившихся переменах. Никому из людей не свойственно постоянное, без всяких унижений, пребывание в добре: тем более не свойственно это новоначальному! Отдай долг страстям! — сказал некоторый святой наставник монашествующих. Побеждения врачуй покаянием! Борьба нового человека с ветхим соделает тебя искусным в невидимых бранях, твердым, мужественным. Не желай преждевременно состояния спокойного!
Оскорбления от других должно переносить равнодушно, и приучаться к такому расположению духа, как бы оскорбления их относились не к нам, а к кому-либо из лиц чуждых нам.
Познание немощей своих есть познание существенно нужное для христианина. Оно ведет к смиренномудрию, а это — к духовному разуму. Кому Господь восхощет даровать Свой разум, тому Он открывает особенно его немощи.
Земля – страна плача; небо – страна веселия. Небесное веселие вырастает от семян, посееваемых на земле. Эти семена: молитва и слезы.
«Слава Богу!» Могущественные слова! Во время скорбных обстоятельств, когда обступят, окружат сердце помыслы сомнения, малодушия, неудовольствия, ропота, должно принудить себя к частому, неспешному, внимательному повторению слов: «слава Богу!"» Кто с простотою сердца поверит предлагаемому здесь совету, и при встретившейся нужде, испытает его самым делом: тот узрит чудную силу славословия Бога; тот возрадуется о приобретении столь полезного, нового знания, возрадуется о приобретении оружия против мысленных врагов, такого сильного и удобного.
Всякий православный христианин, если захочет перейти от нерадивой жизни к жизни внимательной, если захочет заняться своим спасением, должен сначала обратить внимание на отношения свои к ближним. В этих отношениях он должен исправить то, что подлежит исправлению, принести искреннее покаяние перед Богом в том, что уже не подлежит исправлению и предначертать себе деятельность, благоугодную Богу.
Любовь к Богу заключается в любви к ближнему, и тот, кто возделает в себе любовь к ближнему, вместе с нею стяжевает в сердце своем неоцененное духовное сокровище - любовь к Богу: «Если мы любим друг друга, - говорит святой Иоанн Богослов, - то Бог в нас пребывает, и любовь Его совершенна есть в нас» (см. 1 Ин.4, 12).
Причина… любви (к ближним) одна — Христос, почитаемый и любимый в каждом ближнем.
Поминайте в молитвах Ваших оскорбивших Вас, да исцелитесь от страшного недуга вражды к ближнему.
Плоды истинной молитвы: святой мир души, соединенный с тихой, молчаливой радостью, чуждой мечтательности, самомнения и разгоряченных порывов и движений, любовь к ближним, не различающая для любви добрых от злых, достойных от недостойных, но ходатайствующая обо всех перед Богом, как о себе, как о своих собственных членах. Из такой любви к ближним воссияет чистейшая любовь к Богу.
Не ищите и не ожидайте любви от человеков! Ищите всеусильно и требуйте от себя любви и соболезнования к человекам.
Во времена скорбей и опасностей, видимых и невидимых, особенно нужна молитва: она, будучи выражением отвержения самонадеянности, выражением надежды на Бога, привлекает к нам помощь Божию.
Когда прошение твое не будет исполнено Богом, покорись благоговейно воле Всесвятого Бога, Который, по недоведомым причинам, оставил твое прошение неисполненным.
Иногда немедленно бывает услышано наше прошение; иногда же, по словам Спасителя, Бог долготерпит о нас (Лк. 18, 7), то есть нескоро исполняет просимое нами: Он видит, что нужно остановить на время это исполнение для нашего смирения, что нужно нам утомиться, увидеть нашу немощь, которая всегда обнаруживается очень резко, когда мы бываем предоставлены самим себе.
Время земной жизни нашей бесценно: в это время мы решаем нашу вечную участь.
Журнал Славянка № 69 май-июнь 2017г.